О.П.Малкова
Искусство И.И.Машкова как пространство встреч различных культурных парадигм[1]// Восток-Запад. Пространство природы и пространство культуры. Волгоград: Парадигма, 2011. - С.402-440.
Творческое наследие Ильи Машкова (1881-1944) сегодня вызывает большой интерес исследователей. Как правило, к нему обращаются прежде всего, как к живописцу, одному из лидеров русского авангарда, организатору объединения «Бубновый валет». Однако художник прожил долгую творческую жизнь, кроме того, он был не только живописцем и графиком, но и педагогом, занимался литературным трудом, социокультурным строительством[2]. Его наследие в Волгоградском музее изобразительных искусств[3] позволяет приблизиться к целостному пониманию его феномена. Актуальным представляется рассмотрение его творческих проявлений в их целостности и эволюционной непрерывности.
Он видится художником на перекрестке культур. Есть достаточно оснований, чтобы определить его как «сына своего времени»: по траектории развития его живописи возможно проследить метаморфозы русской культуры. Его творческая личность, как и произведения, в своей многослойности, полифонии звучания являются продуктом эпохи, 20 века с его предельно дробным культурным ландшафтом. Однако его искусство не только отразило многое из того, что случилось с нашей культурой, но и прирастило реальность. Есть также немало оснований для того, чтобы определить его как «гения места»- нашего места, поскольку он наш земляк[4]. След его происхождения, почвенные истоки не стираются на протяжении всего творческого пути.
Как выяснилось, невозможно рассматривать искусство Машкова отдельно от его личности. Его художественное творчество тесно связано со всеми остальными сферами жизни и потому педагогическая практика, попытки построения образцового городка социалистической культуры [Галкова, Малкова, Савицкая.2009] не только раскрывают характер его творческого феномена, но и оказывают влияние друг на друга. В разнообразных формах активности он проявляет себя сходным образом, демонстрируя решительность, максимализм, энтузиазм, практичность, открытость, настойчивость. Многоликие проявления его творчества существуют вокруг ощутимого ядра – базовых ценностей, представлений, тактик, составляющих творческое Я художника.
С ним происходят парадоксальные вещи. Он родился в глубокой провинции, учился в самой передовой художественной школе у гениальных учителей[5], много и с толком путешествовал по миру, приобщился к художественной элите. Будучи изгнанным из училища, оставаясь недоучкой, превратился в выдающегося педагога[6] и оказался на переднем крае художественного процесса. Знал достаток и глубокую нужду. Был «мальчиком» в лавке, профессором, уполномоченным Наркомпроса, почетным колхозником.
Его творческий путь на первый взгляд может показаться дробным, художественные решения- полярно противоположными. Он был наивным художником, авангардистом, «классиком советского искусства», «хранителем живописной традиции». При этом ни один этап не вытеснял предшествующий до конца. В своей парадоксальности его путь представляет собой целостность- действительно странную, лишенную гармонии (как и жизнь в 20 в.), но обладающую собственной узнаваемой физиономией[7]. Он созидает мир, исполненный здоровья, мощи, сил плодородия, энергии, населенный титаническими героями, плодами и цветами. Его авторская модель мироздания, настойчиво реализуемая в искусстве, в большой мере была определена его связью с народными истоками.
Само происхождение, как и время рождения Машкова определяли гетерогенный характер его личности. Его трудноуловимость усугубляется тем, что он существовал в многоукладном контексте, претерпевавшем неоднократные грандиозные трансформации, при этом был нацелен на активное встраивание в него.
В формировании его творческой личности был задействован ряд культурных схем. Он вовлекает в свой лексикон опыт актуального западного искусства и фольклора, примитива и классической европейской традиции, идеологические штампы, стандарты искусства государственного заказа, снабжая собственной интонацией, энергией, убежденностью. При всей видимой простоватости, неуклюжести манер и речи, он обнаруживал высокую мобильность, требующую знания различных сторон жизни. Он дружил с Мейерхольдом, общался с Луначарским, находил общий язык с Ворошиловым, в совершенстве владел техникой пролетарских выступлений, идеологических заклинаний, имитировал народную речь.
Не обладая чувством меры и не стремясь соответствовать массовым представлениям, Машков часто создавал работы коробящие вкус, всегда неординарные. Так было на «Выставке картин» 1923 г., на которой его работы сочетали авангардистские и классические приемы, в момент представления полупримитивистского «Портрета партизан Торшиных» (1935,утерян).
Несмотря на то, что художник сложился в Москве, прожил там большую часть жизни, в его искусстве и миропонимании отчетливо опознается воздействие почвенных истоков. Художник родился и вырос в казачьем краю, при этом его род не принадлежал к казачьему, что уже закладывало основы гетерогенности его личности. Многие его яркие черты находят параллели с особенностями казачьей культуры. Торжественный, очень зрелищный, яркий быт казачьей станицы во многом определил образный строй его искусства: гимновый, эпический («Новодевичий монастырь», 1912-1913, ВМИИ). Идея порядка, основополагающая в традиционной культуре сказалась в преобладании в его искусстве тяготеющих к симметрии, упрощенных композиций. Представления о добротном хозяйстве, где всего вдосталь, объединили в его восприятии понятия красоты и богатства. Красивое в его понимании, как и в народном искусстве- это здоровое, сильное, крепкое, плодоносящее («Степь. Репейник».1933, ВМИИ).
Пребывание в ремесленной среде[8] определило его внимание к ремесленной стороне искусства. Приобщение к культуре примитива произошло в подростковом возрасте, во время работы мелким торговым служащим в магазине г. Борисоглебска[9]. Опыты художника-самоучки: написание икон, «торговых плакатов», фонов для фотографии- будут учтены в иной системе ценностей. Примитивизм, ставший основой синтеза модернистских исканий «Бубнового валета» для Машкова был не просто оригинальным приемом, но глубоко органичным языком, на котором он начал выражаться раньше, чем на академическом. Серьезность, торжественность статичных композиций, опора на вывесочные прототипы, выбор самой «видной» натуры, игнорирование моментального, неразработанность пространственных отношений являются отзвуками наивного в его искусстве и на поздних этапах (Привет 17 съезду ВКП(б)»,1934,ВМИИ). Сохраняя взгляд крестьянина, он со временем обретает все более изощренное мастерство.
Переезд в Москву, поступление в МУЖВЗ радикально изменили его жизнь, поставили перед необходимостью овладения языком элитарной культуры в ее классическом варианте. Столичная атмосфера многоукладной московской жизни, сплавлявшей старое и новое, определила характер изначальной концепции «Бубнового валета». Отражая характер русского авангарда, где новаторство осуществлялось неразрывно от обретения корней, она располагалась на пересечении сезаннизма, кубизма, фовизма, примитивизма, Востока и Запада, нового и архаики. Отметим, что негативный пафос, направленный бубнововалетцами против вялых, стертых форм искусства, не распространялся на сам принцип станковой живописи и не касался материальных оснований бытия. Для Машкова характерна крестьянская спокойная уверенность в наличии устойчивых основ жизни. Свое время он не воспринимает как стремительное, зыбкое, катастрофическое, что свойственно человеку серебряного века. Именно восторг перед мощью, красотой физической природы мира составлял пафос искусства Машкова, что делало в принципе невозможным его развитие по абстракционистскому пути.
Многое в его творческом поведении характеризует его как авангардиста и в послеавангардное время: радикальность эволюционных движений, резкость художественных высказываний, гиперактивность, стремление на практике переделывать этот мир. Цвет, форма, живописная фактура, эмансипированные в ходе авангардной перекодировки, продолжали оставаться приоритетными задачами на протяжении всей жизни.
Авангардистский отказ от академических уроков не отменял и в 1910-е гг. серьезного постижения классического опыта. Союзниками в поисках собственного языка оказались Сезанн, Ван Гог и Джотто, художники кватроченто. Собственное преподавание подталкивало ко все более серьезному изучению классического наследия («сразу эта коричневая грязь смылась!» [Выступление Машкова.]) и помогало самоидентификации.
Его личность обнаруживает и ренессансную составляющую, проявлявшуюся как в стремлении к реализации в самых различных сферах, так и в раблезианском праздновании роскоши мира, титанизме образов, незыблемой вере в великую силу искусства, преобразующую жизнь и человека. Он не признает ограничений («я все могу сделать» [Машков И.И. В своих краях. 19]), инициативен, решается на неожиданные шаги. В практике написания картины, где огромную роль играло собственноручное изготовление грунта, красок, подрамников, как у старых мастеров, в устройстве работы мастерской, разработке педагогической системы для него естественным оказывается опора на ренессансные образцы.
Уход от авангарда, обретение нового статуса «хранителя классической традиции» вызвал наибольшее количество отзывов критики в начале 1920-х гг. Искусство Машкова 1920-30- х гг. отразило дифференциацию советского искусства на два русла- камерное, ставшее полем разрешения живописно-пластических задач, и официальное, каноничное, призванное транслировать заданные идеологические смыслы. Его крестьянское происхождение было благоприятным фактором в ситуации соцреализма, чем он и пользовался, позиционируя себя как выходец из народа. Его судьба была примером успешной биографии. Сам он относился к факту своей причастности к высотам мировой культуры с некоторым недоумением, как к некому чуду.
Именно принадлежность к великой культуре, служение ей (отнюдь не участие в перековке мира), видимо, могло в его глазах служить основным смыслом и оправданием жизни[Машков .В своих краях:50]. Его вера в спасительное воздействие культуры безгранична, похоже, это главная вера в его жизни. Настолько, что он не сомневается в возможности возрождения средствами приобщения к культуре своей родины, станицы Михайловской, пережившей раскулачивание, расказачивание, сплошную коллективизацию, погрязшей в нищете.
Машков был нужен власти, о чем свидетельствуют и почетное звание заслуженного деятеля искусств, присвоенное ему в 1928 г., и персональная пенсия, назначенная нестарому художнику. Однако за всю жизнь он не создал ни одной сюжетной работы на темы социалистического строительства. Его средства на первый взгляд соответствовали требованиям соцреализма, но его реализм имеет совершенно иную природу, идеологизация выглядит чужеродной, необходимая сюжетность- невозможна. Он обладал собственной оптикой, обостренно воспринимающей материальные качества, но нечувствительной к процессам, что ставило ограничения его искусству. Ему приходилось искать компромисса с собственной сложившейся системой средств, жанров и новыми требованиями. Он наделяет произведения, которые можно отнести к официальному руслу, нужными атрибутами и названиями («Ливадийский крестьянский курорт»,1925, ВМИИ), наделяет цвет и живописную фактуру неукротимой энергией и тем самым резко отделяет их от деидивидуализированных сочинений соцреализма.
При этом необходимо отметить, что органичность многих соцреалистических работ Машкова обусловлена тем, что система Машкова и соцреализм базировались на близких глубоко архаических основаниях. Мифологемы соцреализма оказались частично совпадающими с собственной легендой мира Машкова. Он оказался приобщен к созданию основных мифологем соцреализма: героя труда, новой женщины, светлого пути, эстетики изобилия и триумфов («Советские хлебы», 1936,ВМИИ). [Малкова. Эстетика триумфов.2006] Излюбленный тип героя живописи Машкова оказался вполне применим к новой ситуации, не будучи обременен рефлексией, обладая нужным оптимизмом, физической мощью, ясностью мировосприятия («Колхозница с тыквами», 1930, ВМИИ). В то же время именно в этих работах связь с изначальным ядром бубнововалетских представлений и далее- с наивным искусством и архаическими архетипами сознания настолько ощутима, что на первый план в картине выдвигаются некие вечные смыслы: мощь стихийных сил Матери- земли.
Машков был не против союза с властью, т.к. это давало шанс профессионального выживания. Кроме того, ему в высокой степени была свойственна ответственность перед своим временем. Ему было важно быть с эпохой, разделить судьбу страны, активно улучшать свое окружение. Это было частным случаем принципиально важной для него идеи Служения большой цели- будь то великое дело искусства или судьба своей станицы. По той же причине он в 1942-1943 гг., не уехав, как все его сверстники в эвакуацию, работал в госпитале.
В его искусстве присутствуют принципиально важные для времени народность и классичность, в которых соцреализм угадывает свои первоистоки. Но его народность совсем не предполагает доступности, т.к. несет слишком личностный характер. Классические же ориентиры очень далеки от ориентиров официальной живописи. В своем исследовании возможностей масляной живописи он примыкает к колористической традиции европейского искусства, протягивающей нить от венецианцев к Рубенсу, Гейнсборо, Ватто, Шардену. Собственная логика развития, особая острота восприятия мира, да и внешняя ситуация, оставившая опыты в мастерской, фактически, единственной территорией свободы, привели его к этой внушительной компании, разрозненной по разным странам, эпохам, культурам, но стремящейся запечатлеть жизнь в великом разнообразии аспектов, нюансов средствами живописи, где вибрации цвета являются метафорой движущейся ткани жизни. Рывок, проделанный Машковым в 30-е гг. к постижению классических технологий ставит его в один ряд с лучшими старыми мастерами натюрморта («Пестрый букет на темном фоне»,1936, ВМИИ). [Хлопина.2009.104-109]
Илья Машков- фигура характерная для своего времени и все же уникальная. Его искусство оказывается полем взаимодействия различных культурных форм, стратегий, истоки которых мы можем проследить. Однако, обладая мощной собственной энергетикой, он придает им собственное качество, интонацию, особый акцент, печать биографии. Мы видим не эклектичность, а синтез, при всей разносторонности и изменчивости он остается узнаваемым, сохраняет собственные представления о сути искусства и красоте. Приобщенность к разным культурным слоям делает его пластичным. В нем было то, что надо авангарду и то, что устраивало соцреализм, при этом он играл свою игру, пытаясь остаться искренним (насколько это было возможно). Он никогда не был среди самых знаменитых персонажей ушедшего века. Его ученики никогда напрямую не воспроизводили ни одну из его манер. Уникальность его мировосприятия, миропонимания, поведения, речи, художественного выражения является как причиной его обособленности, так и труднопонимаемости широкой публикой, поскольку нет систем, которым бы он полностью соответствовал.
Его творческий опыт обращает нас к проблемам соотношения столичного и провинциального, регионального и общерусского, Востока и Запада, беспрестанно меняющегося сегодня и древних архетипов сознания.
Примечания
1. Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского Гуманитарного Научного Фонда и администрации Волгоградской области. 09-04-20404 а/в «Комплексное исследование творческой личности И.И.Машкова (на основе произведений Волгоградского музея изобразительных искусств, архивных и экспедиционных материалов)»
2.Здесь мыв первую очередь рассматриваем его автобиографическую повесть «В своих краях» и его деятельность по организации Дома социалистической культуры в станице Михайловской, а также преобразованию ее в образцовый городок социалистической культуры, которой Машков занимался в1930-1937 гг.
3. Собрание произведений И.И.Машкова, принадлежащее Волгоградскому музею изобразительных искусств (ВМИИ), включает 38 живописных и 60 графических произведений (от самых ранних до самых поздних, дополняется обширным архивом и предметами из мастерской художника.
4. Машков И.И. родился 29 (17) июля 1881г. в станице Михайловской (сейчас в составе Урюпинского района Волгоградской области)
5. В 1900 г. Машков поступил в Московское училище живописи, ваяния, зодчества (МУЖВЗ). В числе его преподавателей были К.А.Коровин, В.А.Серов. В 1909 г. Машков был отчислен из училища «за новаторство в живописи» и звание классного художника почил уже в 1917 г. В 1918 г. он был назначен уполномоченным Наркомпроса по делам реформы МУЖВЗ, до 1929 г. работал профессором ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа.
6. Машков систематически преподавал с 1904 г. и до конца жизни: в собственной мастерской, ВХУТЕМАСе, курсах АХХР, изо-студии в станице Михайловской. За всю жизнь по его собственным подсчетам он выпустил более двух тысяч учеников, среди них В.Мухина, А.Гончаров, А.Осмеркин, Р.Фальк и др.
7. Характеризуя особенности живописно-пластической системы И.Машкова, необходимо отметить стремление к активизации цвета, декоративности колористических сочетаний; повышенный интерес к фактуре; тяготение к ясным уравновешенным композициям; лаконичность рисунка. Восприимчивость к богатырским аспектам действительности, гипертрофия масштабов, пафосно-эпическая интонация, мажорный строй образов отражали поиски значительного в искусстве. Его текстам, как и живописи, присущи повышенная эмоциональность, обилие просторечий, избыточность описаний, частое обращение к эпитетам величественности, колоссальности [Брысина. Интегрированный подход…2009].
8. Илья в детстве много времени проводил в семье своего дяди по материнской линии- плотника Никиты Степановича Андреева.
9. С 12 лет Илья Машков, старший из детей, был отдан «в люди» в соседнюю станицу Филоновскую, после в Богисоглебск, где работал в лавке, магазине.
Принятые сокращения:
ВМИИ-Волгоградский музей изобразительных искусств
ГТГ-Государственная Третьяковская галерея
ГАВО- Государственный архив Волгоградской области
Литература
Автобиография И.И.Машкова. 17. октября 1942 г.- ГТГ Ф. 112ед.хр. 1.
Богемская К. Понять примитив.- СПб.: Алетейя, 2001.
Болотина И. Илья Машков.- М.:Советский художник, 1977.
Болотина И. Проблемы русского и советского натюрморта.- М.:Советский художник, 1990.
Брысина Е.В. Интегрированный подход к изучению элитарной диалектной личности//сб. по итогам Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы диалектологии», М., 2009;
Брысина Е.В. Особенности использования эмотивно-оценочной лексики в повести И. Машкова «В своих краях» //Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре. Материалы V международной научной конференции- Волгоград, ВГПУ, Перемена, 2009г.
Выступление Машкова. Стенограмма заседания правления МОССХ с активом17 марта 1944 г.- ГТГ, Ф. 112ед.хр. 434,Л.5
Галкова О.В., Малкова О.П., Савицкая О.Н. Художник Илья Машков и наш край//Нижнее Поволжье в экономическом, политическом, социокультурном пространстве России: история и современность. Материалы всероссийской научно-практической конференции. Волгоград, Перемена, 2009 г.;
Малкова О.П. Взаимодействие смысловых пластов в живописных произведениях И.И.Машкова (на материалах ВМИИ)// Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре. Материалы V международной научной конференции- Волгоград, ВГПУ, Перемена, 2009г.;
Малкова О.П. Художественная и общественная деятельность И.И.Машкова в Сталинградском крае в 1930-е гг.// Сарепта: историко-этнографический вестник. Вып. 5;
Малкова О.П. Произведения И.И.Машкова и социально-культурная ситуация в советской деревне 1930-х гг. (на материалах Волгоградского музея изобразительных искусств)// Проблемы новой и новейшей истории и опыт современности.- материалы V исторических чтений, посвященных 100-летию со дня рождения В.А.Козюченко- ВГПУ, Перемена, 2009, С. 193-201
Малкова О.П. «Эстетика триумфов» в живописи И.И.Машкова 1930-х гг.// Материалы научно-практической конференции.—Волгоград, ВМИИ.—2006.—С.15-18.
Машков И. Автобиография// Мастера советского изобразительного искусства. Живопись.- М.: Искусство, 1951.- С.309-316.
Машков И.И. В своих краях (рукопись)-ГТГ, Ф. 112, ед.хр. 3
Морозов А.И. Соцреализм и реализм.-М., 2009
Письмо Машкова 6.07. 1931 – ГАВО, Ф.1610 оп. 1. ед.хр. 138 Переписка профессора Машкова с Урюпинским райкомом партии, райисполкомом и др. организациями. 1931-1933 гг.Л.53
Поспелов Г. Бубновый валет. Примитив и городской фольклор в московской живописи 1910-х годов.- М.: Советский художник, 1990.
Прокофьев В. Н. О трех уровнях художественной культуры Нового и Новейшего времени (к проблеме примитива в изобразительных искусствах)//Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени.- М., 1983, с. 6-28
Портрет в России. ХХ век. Из собрания ГРМ. СПБ, Palace editions, 2001
Рыблова М.А. Рукопись И. Машкова «В своих краях» как этнографический источник// Сарепта: историко-этнографический вестник. Вып. 5;
Светляков К.А. Илья Машков.- М., Арт-родник, 2007;
Тропкина Н.Е.«Пространственные аспекты рационального и эмоционального в жанре лирического портрета»//Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре. Материалы V международной научной конференции- Волгоград, ВГПУ, Перемена, 2009г.
Хлопина Е.Ю. Влюбленный в классическое искусство-М., СБМ-Галерея, 2009.
