Полотна Петра Зверховского магическим образом втягивают все наше существо в иной режим бытия. Известный московский искусствовед Н. И. Давыдова писала о нем: «его картины-это его впечатления, его сны, его фантазии. Он жил где-то в другом не нашем мире. Он ничего не рассказывал об этом мире, о нем рассказывали его картины» «Произведение искусства,- записал художник в своем дневнике,-  во всякую эпоху является функцией труда и мифа». И его жизнь была наполнена беспрерывным трудом, который и был смыслом его существования, его судьбой, его воздухом, которым дышал, его спасением от всех невзгод, его способом жить- миф, который он создавал и был реальной его жизнью.

Петр Зверховский начал свой творческий путь в начале 70-х годов прошлого века, пройдя долгий путь ученичества в поисках своего наставника и среды обитания- художественно-графический факультет КГПИ(Краснодар), Киевский Государственный институт, Ленинградское Высшее художественно-промышленное училище им. В.И.Мухиной (ныне Академия Штиглица. Санкт-Петербург)

Он не был обласкан судьбой. Он не получал правительственных наград и званий. Он не был «Заслуженным» и «Народным», почти 40 лет его жильем была мастерская. Он никогда ничего не просил, не жаловался, не выбивал для себя. Часто повторяя фразу из булгаковского «Мастера» «Никогда и ничего не просите. Никогда и ничего. В особенности у тех, кто сильнее вас…», - «музы дань свою вам принесут». И музы дань свою отмерили полной мерой. Он был «Народным» по праву Любви. Любви зрителей, коллекционеров в нашем городе и далеко за его пределами. Его работы находятся во многих частных собраниях в Москве, Германии, Испании, Голландии, США, Италии. Он участник множества выставок в нашей стране и за рубежом.   Его работы находятся в собраниях Государственного Русского музея, Московского музея современного искусства в Москве, в фонде Сурикова в Мадриде, в Саратовском Государственном музее им. А. Н. Радищева, в Кишиневском музее, Волгоградском музее изобразительных искусств им. И. И. Машкова. Но, сегодня мы представляем вам выставку, состоящую из работ, находящихся в частных собраниях волгоградцев. В нее вошли произведения, принадлежащие людям разного социального статуса, разных профессий, разного достатка, которые в меру своих возможностей покупали, любовно собирали работы художника. И это, наверное, самая главная его награда.

Выставка, безусловно не могла вместить всех волгоградских коллекций. Мы отбирали работы, которые могли бы показать разные этапы его колористических, пластических, тематических исканий.  Она включает работы начала 70-х-  второй половины 2000-х годов, давая возможность проследить эволюцию творчества художника на протяжении полувека.

Многие из представленных в экспозиции работ зрители увидят впервые.   Он жил, он менялся, всегда выбирая свой особый путь. И тем не менее его работы являют некую внутреннюю цельность, не признающую стилевых преград.  Стилистика его работ, идущая на первый взгляд от наивного искусства, оснащена художественными достижениями ХХ века, и вмещает творческую проблематику близких ему линий мировой живописи.  Он не стремился никого удивлять, эпатировать, требуя к себе внимания.   Самое необычное-это удивительный мир его работ, где усталая душа отдыхала от абсурда реальности. лязга лозунгов и стука ходуль.  Его ранние работы на революционную тему, так и не понятые в Волгограде, в силу того, что не укладывались в прокрустово ложе социалистического реализма, сегодня находятся в Музее современного искусства в Москве. Но две из них представлены на нашей выставке- « Ликбез « и « Лампочка Ильича». После неудачи с революционной тематикой, художник перестает обращаться к «большой» теме. Он не заигрывает с публикой, упорно творя свой приватный мир, вне времени и реального пространства. Пишет камерные небольшие работы, в которых шло обретение своего языка, своей поэтики.

Круг жанровых предпочтений Зверховского традиционен- портрет, пейзаж, натюрморт, но в каждом из этих жанров- пластическое воплощение внутренних идей. К его натюрмортам хочется применить не французское-nature morte, а немецкое- Stilleben, ибо это поистине не мертвая природа, а безмолвная жизнь -если хотите духовная жизнь вещей, лишенных бытового измерения. Он не утруждает себя разнообразием предметов в натюрмортах, разве что блистательными и тонкими живописными аранжировками , бесконечно изобретательными и каждый раз неожиданно новыми. Натюрморт, пожалуй, самая значимая и неизменная тема творчества Зверховского. Обиходные предметы живут в полотнах художника своей тайной жизнью, являясь поэтическими элементами его сложного метафоричного мира.   Портреты, даже реальных персонажей, как правило имперсональны, и погружены в состояние глубокой внутренней сосредоточенности. Взглядом художника они возведены к какой-то высшей жизни.

 На выставке вы встретите сюжеты известные вам по поздним репликам. Такие как «Прогулка», «Смерч на набережной». В экспозиции же представлены самые первые воплощения этой темы. Петр часто повторяет однажды найденные образы и мотивы, но не копирует их, а вносит новые интонации, меняет трактовки деталей, эмоциональное звучание. Камерный мир Зверховского требует замкнутых пространств. Поэтому его любимые пейзажные темы- тихие уютные дворики, старинные пустынные улочки. Иногда их населяют одинокие фигурки людей. Эта пустынность, придает инфернальные интонации его пейзажным композициям.

 Особое место в его творчестве занимает Библейская тема, которая не так часто встречалась в советском искусстве 70-х-80-х и даже 90-х годов. Само наше советское бытие, уводило веру в глубины подсознания. Его вера-через художественные произведения, убеждающие величием подлинного искусства. Он далек от канонических «текстов», хотя импульсом обращения к этой тематике был величайший материал эпохи Возрождения. В его библейских сюжетах, как и во всем его творчестве привлекает прежде всего нежность, душевность, теплота, искренность, и изысканное ремесло.

 Каких бы тем, сюжетов не касался художник, главным героем его работ оставалась сама живопись. Сезанн считал живопись способом непосредственного соприкосновения с истиной не укладывающимся в рамки мыслей и слов. Живопись, говорящая только собственным языком, понятая как искусство цветопластических проблем, через решения которых реализуются взаимодействия художника и мира.  Работы Зверховского нельзя смотреть набегу. В эти монологи, произнесенные негромко, без эффектных модуляций, нужно погрузиться. Вглядеться в его полотна, где любой фрагмент самодостаточен, выразителен, информативен. Полное впечатление от картины, можно получить погрузившись в увлекательные живописные интриги, где несколько пятен силой гармонии способны произвести неизгладимое впечатление. Он, как алхимик колдует над сопряжением одного цвета с другим, добиваясь сложности и свежести звучания, уделяя огромное внимание фактуре холста, лишенного плотности и тяжести масляной живописи, напоминающей то темперную, то пастельную поверхность.

 Его работы простодушны и рафинированы. В них фантазия и дисциплина поразительным образом объединены феноменом мастерства. В них свободно пересекаются средневековая Русь и раннее Возрождение. Приемы кубизма и сезановские открытия. Память о предыдущих воплощениях, в которых он нашел свои точки опоры. Сделал своими ее элементы. Превратив их в акт свободного утверждения индивидуальности. Это метафорическое смешение и смещение и составляет суть его поэтики, соединяя в единую картину мир исчезающей парадигмы. В статье о творчестве Зверховского немецкий автор пишет: «Его душа слишком нежна для этого мира. Он не высказывается громко. Рисуя образы из коллективного сознания: воинов, созидание, сцены из Библии, он тонко комментирует реальность. Его картины, кажется приглашают зрителя войти в их полу- трансцендентное царство и отдохнуть от реального мира.» Один из наших коллекционеров, сформулировал свое восприятие работ Зверховского так: «В них есть немного мистическое чувство связи с вечностью».